Хэллоуин (сборник) - Страница 55

Значит, четыре с лишним года… если он, конечно, не забывал следить за календарем.

Что же делать?

Он покосился через плечо на книжную полку. Нет… это он уже проходил. Не помогло.

Надо идти в поликлинику.

Найдя выход из ситуации, Григорий Степанович чуть приободрился. Наверняка есть лекарства, а может, и еще какие-нибудь способы лечения. Должны быть. Ему помогут.

Если только по пути он не забудет, зачем идет.

Старик замер, а затем яростно затряс головой. Нет! Он будет твердить это всю дорогу, без перерыва, пусть даже вслух, и плевать на то, что о нем подумают, только бы добиться своего!

К поликлинике Григорий Степанович подошел уже через пятнадцать минут, благо до нее было рукой подать – всего-то пройти через парк.

Еще минут двадцать пришлось отстоять в очереди в регистратуру. Все это время старик беззвучно шевелил губами, повторяя про себя, зачем пришел.

– Девушка, у меня память отказывает. К кому обратиться? – понизив голос, спросил он.

– Это вам к неврологу. Сегодня запись уже закончилась, приходите в следующий раз. И постарайтесь пораньше, к открытию.

Григорий Степанович растерянно посмотрел на регистраторшу.

– Но мне сегодня… мне срочно.

Та устало вздохнула:

– Всем срочно. Вас много, а невролог у нас один. Он же не может круглыми сутками работать. Запишитесь и приходите.

Но Григорий Степанович продолжал топтаться у окошечка, и тогда женщина лет сорока пяти – пятидесяти, которая стояла за ним, попросту оттерла старика в сторону.

Заметив стенд с расписанием врачей, он подошел к нему и, прищурившись, стал искать невролога.

Если записаться завтра, то когда же он сможет попасть на прием? Григорий Степанович решил спросить.

– Опять вы? – Девушка поморщилась. – Ну я же вам сказала – записывайтесь и приходите. Или вы уже забыли?

Очередь захихикала.

Кровь бросилась старику в лицо. Он сжал кулаки, открыл рот… а затем, сплюнув, развернулся и вышел из поликлиники. Нет, не стоит ругаться и тратить на это время. Все равно не поймут ничего. У этой фифочки на лице все написано. А у него каждая минута на счету.

И с чего он вообще взял, что здесь ему помогут?

Но что же тогда делать?

Дойдя до парка, Григорий Степанович опустился на первую же скамейку и задумался. Если сам он не справился, а эти… – коновалы! – и браться за дело не хотят, то к кому же обратиться?

Ему припомнились первые послевоенные годы. С врачами было туго, и все село со своими хворями бегало к бабке Марье. Знахаркой она была умелой и не отказывала никогда, даже если приходили ночь-полночь.

Вот!

Народные целители, конечно. Осталось только найти толкового, настоящего. Знать бы еще, где искать… может, в газетах есть что-нибудь? Стоит попробовать – надо же с чего-то начинать.

Григорий Степанович поднялся, похлопал себя по карманам. Кошелька в них не оказалось. Что ж, значит, придется зайти за деньгами домой.

Старик повернулся и зашагал по дорожке. Сейчас, сейчас он возьмет кошелек, дойдет до «Союзпечати» и спросит про народных целителей. А там будет видно.

Интересно, а может, и ходить никуда не надо? Может, у него дома есть вырезки?

Дома…

Григорий Степанович замедлил шаг, а затем остановился.

Господи!

Где его дом?

Он обернулся вокруг себя.

Куда идти? Вперед? А может, надо назад?

Голова закружилась, и старик, не удержавшись на ногах, осел на землю. Привалился спиной к стволу какого-то дерева, задышал глубоко и часто.

Не может быть!

Сейчас, сейчас он обязательно вспомнит, где живет. Конечно, вспомнит, а как же иначе. Ведь он там уже… сколько же лет он там уже?..

Григорий Степанович тихо заплакал, беспомощно оглядываясь по сторонам. По ветвям пронесся порыв ветра, и они отозвались на плач старика злорадным шорохом.

Мысли путались, сталкивались одна с другой. Старик сполз на землю и уставился в небо. Кроны в зеленом пушке недавно лопнувших почек плавно закружились перед глазами.

Он попытался сосредоточиться, но из этого мало что вышло. Из теплого омута, в который все глубже погружалось сознание, вынырнули звуки детского смеха и плеск воды. «Гришка! Гриня! Айда за нами!» – прозвенели мальчишеские голоса.

Гриша? Это он – Гриша?

Кто он?..

* * *

Григорий Степанович, затаившись, наблюдал, как его тело двигается само по себе. Вот, дернувшись, руки легли ладонями на землю и попытались приподнять корпус над землей. Потерпев неудачу, неведомый кукловод согнул руки в локтях и попытался снова. На этот раз удалось. Приняв позу полулежа, тело дернулось и оперлось плечами на ствол дерева.

Короткая передышка – и Григорий Степанович увидел, как он пытается встать. Удалось не сразу. Наконец тело выпрямилось и, оторвавшись от дерева, сделало первый шаг. Опорная нога подломилась в колене, и все пришлось начинать сначала.

Все это время сам Григорий Степанович вел себя очень тихо.

Он помнил, как оказался в парке. Помнил, как над ним смеялась регистраторша. Помнил почти все, что с ним случилось за последние дни, кроме понедельника и первой половины вторника. Эту дыру затягивал уже знакомый ему серый туман.

Но память не помогала понять, почему сейчас он не хозяин своего тела. Едва очнувшись и осознав это, Григорий Степанович поддался на миг панике – и чуть не наломал дров. Слава богу, сработала партизанская выучка: если ты чего-то не понимаешь, сиди тихо и смотри, пока не поймешь. Глядишь, жив останешься.

И Григорий Степанович замер. Прислушался.